Старые стихи

* * *
Лей, Водолей,
Звездное вино!
В чаше, пей ни пей,
Станет видно дно.
Сосчитает дни
Синяя звезда.
Ветер-баловник
Рвет струны-провода.
Музыки шальной
Замкнуто кольцо.
Тихий водопой,
И в воде лицо...
В мельтешеньи дней
Утекает год.
Ночью Водолей
Время жизни льет.
Стихнет шорох звезд.
Выльется рассвет.
Над водою мост -
Ярко-алый свет.
Ветер разобьет
Отраженный лик.
Со звездой уйдет
Чьей-то жизни миг.
Смолкнет соловей,
Отзвенит струна...

Ты из чаши пей!
Пей до дна!

1986

Холод.

За холодным стеклом ледяная вода
Холодна,
до чего холодна...
Видно, в детстве мне верно сказали:
"Беда
никогда не приходит одна."

Холодеет душа, как в воде ледяной
Замерзает неловкий пловец.
А несчастья, а беды -
- одна за одной.
Мне бороться с собой,
Мне бороться с молвой...
Да когда же настанет конец!

Я плыву и плыву. Замерзает река.
А на сердце и лед, и тоска.
И не видно ни берега, ни огонька
Долгожданного мной маяка.

Неужели пропасть и погибнуть зазря
И спасения мне не найти?
Почему, о судьба! ледяные моря
Ты поставила мне на пути?

Почему?!...
Но молчанье одно мне в ответ.
Только холод и мрак впереди.
Счастья нет.
Жизни нет.
Даже времени нет.
И дыхание стынет в груди.

1986

* * *

На тонкие пальцы антенн
Нанизаны воробьи.
Весенний пронзительный темп,
Как будто играю в блиц.

Летит под ногами земля
В невиданном землетрясении.
И кружится голова
От мартовской карусели.

А люди глядят спокойней
И дышат они ровнее.
Преображенье такое
Заметить всего труднее.

Синеет небо надеждой
И лужа кажется милой.
Весеннее равноденствие
Взрывается миной!

И в золотом сиянии
Взорванного покоя
Весна -
кровоизлиянье
В спокойствие людское.

1986

* * *

Смысла нет достойного
В юдоли земной.
Ах, студент Раскольников,
Согласны вы со мной?

Почему на свете
Рядом с алтарем
Счастье и бессмертье
Подлым продаем?

В годы неизвестные
Для кого принес
Муки свои крестные
Человек-Христос?

Почему Голгофа
Ближе чем Нева?
В жизни нету прока -
Все слова, слова...

Родион Раскольников,
Собрат на пути.
Нету света вольного.
Некуда идти.

И душа томится,
Словно в западне...
Ах, студент Раскольников!
Помогите мне.

1986

* * *

На морском берегу
тишина разлилась,
Затопив обиженный
блеск костров.
И мохнатые звезды
глядят на нас
С удивленьем,
пришедшим из детских снов.
Обнимается пирс
с ласковой волной.
Разлучаться не хотят -
им бы до утра!
Как все было хорошо!
Как все было не со мной!
Как все было вчера!

1987, сентябрь

Братству

Тот человек,
который станет мной.
Ему осталось лишь совсем немного.
Мой мир уходит.
Вылетает рой.
И погибает древняя эпоха.
Прости меня,
я много не успел,
И слишком много зла тебе оставил,
Хоть сотню раз
перешагнул предел
И десять раз
сыграл в игру без правил.
Друзья ушли.
За ними я уйду.
Пускай моя беда уйдет со мною!
Тогда в последнем
жалобном бреду,
Быть может,
я пересекусь с тобою.

Я честно жил. И не моя вина,
Что будут и другие времена.

1987, октябрь

* * *

В замкнутом круге событий и лиц,
Веры, надежды, сомнений,
- Время, - кричу я, - не остановись,
Но задержись на мгновенье!

Бабочкой глупой на свет огонька,
Все понимая, несусь я тенью.
- Время, ведь я не сгораю пока,
Ты задержись на мгновенье.

Мне так тепло и легко в этот миг,
А ожидают мученья.
- Время, пусть твой не иссякнет родник,
Ты задержись на мгновенье.

Что для тебя глупой бабочки жизнь,
Взлеты ее и паденья?
- Время, - шепчу я, - не остановись,
Но задержись на мгновенье...

1987

Подражание Ахматовой.

Нет ни радости, ни муки,
Ни веселья, ни тоски.
Лишь протянутые руки
И бездонные зрачки.

И улыбки тень несмело
Наползает на лицо.
- Что ж ты, милый, глупый, сделал -
Потерял мое кольцо?

Мне не видеть в жизни счастья.
Только был в подарок дан
На подмогу в жгучей страсти
Этот странный талисман.

Я тебе его вручила,
Да не смог ты удержать...
Глупый, глупый... Милый, милый...
Долго буду вспоминать.

1987(?)

* * *

Начинается плач гитары...
Ф.-Г.Лорка

- Начинается плач гитары -
О, скорей бы она заткнулась!
- Начинается плач гитары -
Хоть бы кто-то ее настроил!
- Неустанно гитара плачет -
Хоть бы руки у них отсохли!
О, какие дурные звуки
В три утра над моей головою!
Продолжается эта пытка,
Несмотря на мои моленья...
- О, гитара! Бедная жертва -
Дураков моего поколенья.

1987

* * *

Вечерело. Еще вчера.
А светает уже сегодня.
А когда же день умирает?
Если ночью опять не спится,
Да в соседней общаге тоже
Окна светятся тихим светом.
Где же день тогда умирает?
Если бродят везде студенты,
Да еще ошалевшие кошки
По ночной Пироговке гуляют,
Почему же день умирает?
Если есть сигареты в пачке
И не все еще спеты песни.
От чего же день умирает?
Если радостно мне бывает.
Жизнь ведь очень смешная штука,
Даже если смотреть серьезно.

1987

* * *

В тишине рождается тоска.
Губы замыкаются отчаяньем.
- Мне всего нужней твоя рука! -
Руки опускаятся печально.

Слава богу, что не видно глаз!
Хоть на миг красивой лжи поверю,
Что, наверное, в последний раз
Мы вдвоем. И вновь закрыты двери.

Ничего не надо говорить!
Мы честнее, чем хотели б сами.
Хорошо, что ночь и можно скрыть
Все, что тянет высказать глазами.

...Скоро утро будет. Надо спать.
Мне сейчас уютно и спокойно.
Жаль, что завтра буду вспоминать.
Ну, а послезавтра станет больно.

1987

* * *

Взорвутся радостью глаза
И потеплеют руки.
И очень жаль, что мне нельзя
Впитать, запомнить навсегда
Тепло, и свет, и звуки.

Пройдут года, уйдет весна.
Серьезней, может, стану...
Ну, а пока, весной пьяна,
Живу без отдыха и сна,
Опутана дурманом.

Когда-нибудь в последний раз
Мы встретимся с тобою.
Когда-нибудь... Ну, а сейчас
Мне жизни нет без этих глаз,
И я пьяна весною!

1987

* * *

Моя зима - мое забвенье,
Неверие, сомненье, поза...
Мои стихи глупей чем проза,
Но в этом есть свое значенье.

О, мой декабрь в снегах лиловых,
В заносах, вьюгах и буранах,
Когда не поздно и не рано
Рождается шальное слово!

Мои дома, мои деревья,
Мой Академ - преддверье рая!
Пока словами я играю,
Я буду счастлива. (Наверно).

1987, декабрь

* * *

В городе моем - снег.
В городе твоем - лужи.
Мы с тобой расстались навек,
А могло бы быть и похуже...

В городе моем - синева.
В городе твоем - тучи.
Ах, какие были слова!
А могли бы быть и получше...

В городе моем - тишина.
В городе твоем - шум невнятный.
И какая в этом вина,
Если я не вернусь обратно?

В городе моем - легкий бег.
В городе твоем - шаг печатный.
И звучит у меня звонкий смех,
У тебя же - одни печали.

В городе моем - нет дождя.
В городе твоем - слякоть.
Почему же мне без тебя
Хочется упасть и заплакать?

1987

Немного о Моцарте.

Поздний вечер. Зеркало. Свеча.
Девушка заваривает чай.
В окне напротив смутный силуэт.
И кажется, что там играют Моцарта.

Гаснет свет. Часы покажут три.
Девушка допьет напиток терпкий,
пахнущий дорогой и разлукой,
поглядит в знакомое окно.

Ночь. И ветер ветками играет.
Засыпает девушка. Пускай
ей приснится, что неслышной тенью
по общаге музыка гуляет
и ее ведет под руку Моцарт.

1987, декабрь.

* * *

А на теплых губах не мед,
А змеиный жалящий яд.
И заманчивый поворот
Отрицает усталый взгляд -
Нет дороги назад!
Не предать, не продать,
Не забыть...
Ничего... никогда...
А надежду любить
Научила беда.

Без любви нет вражды,
Без начала - конца.
У богини судьбы
Не увидеть лица.
Ну, и пусть! И не хочется.
Я сражаюсь с судьбой.
А конец одиночества
Был тобой.

1987

* * *

Времена быстрее мчатся.
Чуть потянешь - рвется нить.
Только встретившись - прощаться,
Где там "быть или не быть".

В суматохе жизни тонем.
Непонятная тоска.
Каждый Гамлет и Полоний,
И Офелия (слегка).

Но с собой так трудно биться.
И срывается во тьму:
"Умереть, уснуть, забыться
и... не верить никому."

1987

НЕ СОВСЕМ ВЕСЕЛАЯ ПЕСЕНКА КОШКИ,
КОТОРАЯ ГУЛЯЛА САМА ПО СЕБЕ,
О НЕ СОВСЕМ ПОРЯДОЧНОМ КАЛЕНДАРЕ

Был март немножечко шальной,
Так, месяца на три,
Когда над глупой головой
Взлетали пузыри.
Их было столько, что не счесть,
Цвели и вдаль, и вширь.
И показалось - счастье есть,
Большой-большой пузырь.
Прозрачен, лёгок, просветлён,
Как чистая вода.
И я решила - этот сон
Продлится навсегда.
Апрель прошёл и март прошёл,
А календарь-шутник
Иного слова не нашёл
И к слову март привык.
Летит пузырь, за ним другой
На запад, на восток...
Вдруг... Kто-то мудрою рукой
Перевернул листок.
Но странностям календаря
Ограничений нет -
За мартом следует ноябрь,
Один на белый свет.
Сгустились тучи. Гром. И град
Во всём наделал дыр.
Никто ни в чём не виноват -
Не выдержал пузырь.
Он лопнул тихо, без следа,
Без глупостей и слёз.
Но что-то всё же навсегда
С собою он унёс.

У этой басни есть мораль,
Одна на каждый раз -
Следите, чтобы календарь
Был правильным у вас.

1987

Сентябри.

* * *

По мокрой траве, босиком, в никуда,
где мокро и холодно плещет вода.
Над мокрой дорогой - ты только смотри! -
свой свет проливают в туман фонари.
Две мокрых руки. Не отнять, не разжать.
На мокрой траве двое мокрых лежат.
И только глаза и сухи, и пусты.
Ни слова. Ни жеста. - Сжигаю мосты!
Они не горят, ведь повсюду вода.
И сухо по сердцу стучит: "Никогда."

... И осень приходит на следущий день.

31 августа 1988

* * *

И снова осень. В мире холода.
Стоит сентябрь, просторный и звенящий.
Я жду тебя. Я жду тебя всегда,
как ждет письма почтовый синий ящик.

сентябрь 1987

* * *

Я родилась меж летом и зимой,
И навсегда остался отпечаток...
Я брежу снегом и томлюсь жарой,
Но мне всего милее тот сырой
И грустный месяц. Отчего так краток
Сентябрь, когда прозрачен небосклон,
И стынет воздух, и в звенящей чаще
Шаги сперва упруги и летящи,
А после плавно-вкрадчивы, как сон?
А поутру из влажных облаков
Сочится мелкий дождик моросящий,
И устилает улицы покров
Уставших листьев. И идешь в печали
Домой, где закипает толстый чайник,
И лист опавший снимешь с каблука.
И сладостна печаль. И так легка
Душа в минуту редкую покоя,
Что можешь снова стать самой собою
И выжать, словно губку, облака.

Сентябрь 1988

* * *

Я год начинаю с осени,
отсчитывая тоску.
У матери нити проседи
сгущаятся к виску,
спина у отца сутулее,
сестренка взрослей...
И снова, как пчелы в улье,
гудит суматоха дней.

Кончается год девятнадцатый,
как девятнадцатый век.
Да мне никуда не гнаться бы!
А все ж продолжаю бег.

О, девочки в кринолинах!
О, мальчики в киверах!
Скажите, а вы могли бы
вернуться в свое вчера?
Туда, где сиянье бала,
где радость первой любви?
Вы знаете, жизнь сломала
хрупкие крылья мои?

Вы знаете?.. Впрочем, что я
Жалуюсь в толщу лет?
Вы б поменялись со мною?
А я бы с вами - нет.

Я влюблена в злую,
прекрасную долю свою!
И пусть я сейчас тоскую,
и пусть иногда я пью,
и часто срываю голос,
и даже плачу во сне,
и первый седой волос
прячу в черной копне.

... Я год начинаю с осени.

Сентябрь 1988

Цыганочка для злого голоса.

Нам с тобою на прощанье
два пролета лестницы...
Что ж? - До скорого свиданья!
(И, дай бог не встретиться).

Наш короткий диалог
очень занимательный.
Не идет однако впрок,
что твержу старательно:

"Тили-тили-тесто!
Ты мне не жених,
Я вовсе не невеста,
И каждый при своих."

Из колоды мне печаль,
а тебе - дорога.
У меня на лбу печать,
Что я не недотрога.

У тебя в глазах тоска -
мрачная, зеленая.
А моя любовь крепка,
но неутоленная.

"Тили-тили-тесто!
Заткнитесь соловьи!
Для куренья место,
а не для любви."

А на лестнице темно.
Комната пустая.
Видно, просто не дано
ледяному таять,

Видно, просто мы не пара.
(Это каждому видать)
Ты поплачь, моя гитара,
не умею - я - рыдать.

"Тили-тили-тесто!
Обида - не беда."
Ну, куда ты влез-то?!
Да и я куда?

Ах, куда несет меня
окаянным ветром?
Без тебя мне нет ни дня!
И с тобою нету.

Нам с тобою на прощанье
два пролета лестницы...
Что ж? - До скорого свиданья!
(И, дай бог не встретиться).

"Тили-тили-тесто!
Тесто упало,
Невеста пропала,
А жених заплакал..."
А это уже вранье.
Да и с чего тебе плакать?
- Совершенно не понимаю.

1988 (ноябрь?)

* * *

- Не уходи! Побудь со мной
хотя бы полчаса... -
И размывает непокой
все звуки гОлоса.
Как холодны, как далеки
прозрачные глаза!
И рвем в четыре мы руки
мечту, что тоньше волоса.

- Не уходи! Отмерен срок
последнего свидания. -
Ты твердо выучил урок
и вызубрил слова.
И ты уходишь в темноту:
"Спасибо за внимание."
Я погружаюсь в немоту,
поскольку неправа.

- Не уходи! Пугает ночь
всех тех, кто неприкаянен. -
А если каяться невмочь
И нет на мне греха!?
Я, как побитый старый пес,
что возле ног хозяина
прижался, и виляет хвост,
а пес дрожит слегка.

- Не уходи! Затихли все.
Ни шепота, ни крика. -
А мне на ниточке висеть,
улыбкой рот кривить
и лепетать любовный вздор...
Да мне-то, безъязыкой?
Скорее - просто под забор.
И там по-волчьи выть.

- Не уходи! Все спят давно,
а утро ведь не скоро. -
И не горит твое окно,
тебя ведь там не ждут.
Ну, хочешь буду я вести
пустые разговоры?
А ты бренчи или свисти
хоть несколько минут.

- Не уходи! Я чай сварю.
И накормлю пожалуй. -
Да впрочем, что я говорю?
Конечно накормлю.
В последний раз тебя прошу:
"Присутствием побалуй".
В последний раз я не скажу,
как сильно я люблю.

- Не уходи! - А, впрочем, что ж -
Тебе своя дорога.
И снова хвост, и снова дрожь,
и преданность у ног...
Опять в глазах немой вопрос:
"Ты посидишь немного?"
Какой я, к черту, старый пес?!
Я попросту щенок.

- Ну, уходи! Скорей, скорей! -
Щенята тоже бесятся.
Я попрощаюсь у дверей,
и снова ночь не спать.
Уже целуюсь не с тобой
на той же темной лестнице...
- Ты уходи! Прости, родной,
но я люблю дышать.

1988 (ноябрь?)

* * *

Я люблю.
Понимаешь? - Люблю.
Это ключ.
Это слово, что было впервые, -
Не звук.
Я люблю.
Это в клю-
ве белого голубя
ветвь терновая -
чистота и позор.
Я тобою разор-
вана, разворована.
Слышишь, кто-то кричит:
"Вор
она!" ?
Видишь, в небе кружат
вороны?
Крылья голубя - крестом в стороны.
Терн в крови
И алеет ветвь.
Мне - не верь!
Я люблю.
Это тьма.
Это боль.
Это горькая соль.
Это бедная Соль-
вейг, что ждет на снегу.
Ты поверь - я могу
И не так.
Ты погу-
бишь меня. Ну, и пусть!
Я тебя не боюсь.
Я люблю.
Я смеюсь.
Я вклю-
чаюсь, как электрический свет.
Я целую терновую ветвь.
Я люблю.
Мне - не верь!

1988(?)

* * *

Я не верю ни в бога, ни в дьявола,
Ни в светлое будущее человечества.
А еще я не верю в переселенье душ.
Я и себе-то не очень верю.
Ведь я человек, и, ergo,
мне свойственны все ошибки,
и ничто людское не чуждо.
У меня есть своя дорога.
Но почему-то я слаба,
а Земля, про вселенную
говорить вообще неприлично,
довольно велика в сравнении со мной.
Но в мире есть ты.
И от этого
он приобретает ясность и осмысленность.
А когда ты рядом,
мир становится маленьким и простым.
И я держу его в руке,
хотя непонятно, как он там помещается.
А потом ты разжимаешь мои пальцы
и оказывается,
что твою руку держать интереснее,
чем весь свет.
И вселенная выпадает из ладони
и закатывается под кровать,
где тихонько завидует мне,
ведь она такая одинокая,
когда я забываю про нее
и вижу только тебя.
Ты намного больше и сильнее меня.
И этому она тоже завидует,
потому что твоя вселенная больше моей.
Но ты держишь ее где-то в другом месте.

А потом ты уходишь.
У тебя много дел.
А, может быть, тебе просто стало скучно.
Ты уходишь.
Мир становится серым
и бесконечно пустым,
потому что моя вселенная
обиделась и не хочет вылезать из-под кровати.
а твоя вселенная
находится в другом пространстве-времени,
а главное, потому,
что тебя нет рядом.
Мне остаятся только
мое неверие,
мои ошибки,
все людское
и ожидание следующего стука в двери.

1988

Завещание

Отмолите все мои грехи.
Прочитайте все мои стихи.
И пройдите сто моих дорог.

Может вам удастся обойти
Выросшие цепью на пути
Миг прозренья и забвенья срок.

Допишите веткой на песке,
Дорисуйте пальцем на руке
Слово в неоконченной строке
И лицо на скомканном листке.

Отгадайте нежность и тоску
В стершихся следах на берегу...

Если я когда-нибудь уйду
И вернуться больше не смогу.

1988(?)

* * *

Этот слепой день
Мягок и сер, как дым.
Снова владеет лень
Телом моим и чужим.

Сладок тоски яд,
Горек ее мед.
Взглядом ловлю взгляд
Только опять - не тот.

В венах течет сон.
Сердца притих стук.
В черном кружеве крон
Кружится снег, как пух.

О, умиранье зим!
Дляшийся годы март
Серый кладет грим
Вечером на дома.

Окон слепа синь,
И леденящ свет.
Свежести не проси -
Нет ее в мире. Нет.

Падает снег, как в склеп.
Серый последний снег...
И до чего нелеп
Помысел о весне.

1988(?)

* * *

На окне рисует снег
Мне лицо в улыбке странной.
Мой любимый человек!
Ты уходишь слишком рано.

Зимним холодом дыша,
Замораживая чувства,
Отражается душа
В блеске снежного искусства.

Заслоняешь белый свет,
Привлекаешь, но не таешь,
Этот ледяной портрет
Неужели не узнаешь?

Нарисована душа,
Что томится в непокое...
Чем же я нехороша?!
Или я нужна плохою?..

Стану ведьмой - не кори.
Безнадежность - не игрушка.
Мне до утренней зари
Надо высушить подушку,

Мне до крика петуха
Надо вспомнить, как смеяться...
"Чем тебе я не плоха?" -
Спросит вновь сестрица братца.

"Ты не пей моей воды,
Ведь отравишься тоскою..."
Или, может, хочешь ты,
Чтоб я стала никакою?

Равнодушна и пуста,
Я пойду своей дорогой.
Коли от меня устал,
Так прощай. И слава богу!

...Снова нарисует снег
То лицо в гримасе грозной.
Мой прошедший человек!
Ты приходишь слишком поздно.

1989(?)

Жестокий р-р-романс

Свирепыми ветрами,
Что минули давно,
Любви святое пламя
Навек разорено.

Гусарская баллада,
Прощальный стон трубы...
Ах, девушки! Не надо
Мужей чужих любить.

Ах, нежный звон медалей!
Ах, сабель грозный блеск!
Ты помнишь, мы рыдали,
Узнав про их невест?

А утром за порогом
Клубился пыльный след...
О, Господи! Как много
Уж пролетело лет.

Но... Никуда, как видно,
Не скрыться от судьбы.
Уж дочери на выданье,
Да слышен звук трубы.

1989(?)

... два сонета из ненаписанного венка...

На музыку слова легли
И чувством новым зазвучали.
Еще неясные вначале,
Уже прекрасные вдали.

Был голос странен и далек.
Была мелодия извечна.
Звенели струны. Гасли свечи.
В камине таял уголек.

Суля спасение от мук,
Все было явственно и просто.
И дальный путь манил, как отдых,
Как давний сон, как добрый друг...

Но вот затих последний звук.
И тишина сгущает воздух.

И тишина сгущает воздух.
И растворяются слова,
Как будто умершие звезды
Или опавшая листва.

И ночь встает огромным зверем
И нависает надо мной.
Скажи! - И я тебе поверю,
Как люди верят в мир иной.

Скажи! - И охранишь от боли.
Спаси! - Убийца-немота
Сжимает рот и сердце колет.
Глаза в слезах и... На черта!
Я не ищу счастливей доли -
Ужасна эта, но чиста.

1989(?)

* * *

"Далек небесный суд, но близок суд земной..."
М.Щербаков

Как тесен круг, как близок суд -
Неважно, вечный иль земной.
И вот палач тяжелый прут
Заносит надо мной.

Стоят солдаты в два ряда -
Позорный коридор.
Виною названа беда.
Зачитан приговор.

На сто ударов - сто шагов.
Занесена рука.
Но не прорвется из зубов
Зеленая тоска.

Сильнее боли мучит стыд,
Но гордый делаю я вид.

1989(?)

* * *

Я уеду отсюда, уеду.
Позабуду как мИнувший год
Край, пропитанный кровью и бредом,
И кликушеством взорванный рот,

Где свободны шуты и калики,
Остальные себе на уме,
Где плетут кружева и интриги,
Но по горло увязли в дерьме,

Где надеются, любят и верят
Все назло, на авось, на ура,
Где распахнуты настежь все двери,
Только в гости зовут на вчера,

Где пророки и в войнах, и в бедах
Обвиняют мой древний народ.
Я уеду отсюда, уеду!
Пусть вам в этом хотя б повезет.

Все сомненья давно позабыты.
Что сидеть в духоте, взаперти?
Я уеду. Дороги открыты.
Как бы душу с собой увезти?!

1989(?)

Сутки

Этот день, что прошел без следа,
Как в песок утекает вода.
Слышишь - ворон орет: "никогда!"
Подпевают ему провода.

Этот вечер простужен и сер.
Я не помню хороших манер.
Ведь мой ум ограничен, как сквер,
И живу я пока в СССР.

Эта ночь - тишина и покой.
Я не знаю, что станет со мной.
Ты стоишь у меня за спиной,
Не любовник, не брат, а иной...

Это утро когда-то потом
Отзовется искусанным ртом.
И тогда я покину твой дом,
Уходя в небеса за окном.

1990

* * *

Поверить в тишину ночей.
И в утра свет.
И полдень точно по часам встречать.
И научиться лгать...
А впрочем -
кто о чем, а я?
- Ну, да, конечно,
про любовь.
Ведь это так забавно -
на каждый шаг,
что слышится за дверью,
туда тянуться
разумом и жестом.
А впрочем -
кто о чем, а я?
- А я о смысле
жизни. Ведь так просто
стремиться мыслью к звездам
и не понимать
всего лишь одного -
зачем ты близко
так, что можно
рукою прикоснуться.
Но, правда, это
нас не приблизит
даже на секунду...
А впрочем -
кто о чем, а я?
- А я про время,
которое и ранит, и врачует.
Оно течет спокойно и неслышно.
И все равно мне -
поздно или рано.
Нам не дано нигде соединиться...
А впрочем -
кто о чем, а я?
- А я о сексе.
Не правда ли, такое объясненье
все по местам расставит
иль разложит?
Смешно? - Но и постелью не удержишь.
Смешно? - Но даже телом не заманишь.
А впрочем -
кто о чем, а я?
- Я о себе.
Мне не дано в простые верить вещи.
Мне не дано подолгу ждать...
А впрочем -
кто о чем, а я?
- Я просто так...

1990 (?)

* * *

Закатным золотом томим
Идет по свету пилигрим.
Лежат дороги перед ним,
И все они приводят в Рим.

Где отчий дом, там сладок дым.
Там он любил и был любим,
Но счастья миг невозвратим,
И потому идет он в Рим.

И странствий зов неутолим.
И пыль дорог лежит, как грим.
И дальний гром гремит над ним.
И все пути приводят в Рим.

Он в рубище неуязвим,
В движении неутомим.
Он стал, как дерево худым.
И все равно идет он в Рим.

Он много стран прошел босым.
Он часто пел и редко пил.
И, наконец, совсем седым,
Как будто в храм, он входит в Рим.

Идет по улицам пустым,
Не слышит гам, не чует дым.
О, лучше бы он стал слепым!
О, лучше бы он стал глухим!
О, лучше бы он пал вдали
От беломраморных руин.

Пал вечный город. Умер Рим.

1990 (?)

* * *

- Три коротких аккорда
Это вам на распев.
- Познакомимся? - К черту!
Все равно не успеть.

- Так ведь утро не скоро.
Темноты полынья
Засыпающий город
Залила по края.

- К сожалению, летом
Ночи дня не длинней.
Я уеду с рассветом
До скончания дней.

- Вы недолгий попутчик.
Впрочем, мне все равно.
Лучше времени учит
И сближает вино.

. . .

Двое в сумраке утра
На кровати одной.
Все устроено мудро.
Завтра день выходной.

1990(?)

* * *

Дышать сосновым воздухом в окне,
Распахнутым, как сердце настежь, в утро,
И раствориться в синей тишине
Спокойно, равноденственно и мудро.

Читать стихи, небрежно, наугад
Роняя строки в пустоту пространства.
Дарить надменный, гордый, грустный взгляд
И презирать свое непостоянство.

Сходить с ума раз двадцать в феврале
И приходить в себя в начале лета.
Пересчитать все травы на земле
И письма слать с приложенным ответом.

Полночи ждать, чтоб после ни о чем
Порадовать коротким разговором,
Все двери отпирать своим ключом,
Который был утерян под забором.

1990 (?)

Охота на дураков

Я на лестнице черной живу, и в висок...
О.Э.Мандельштам

С той поры, когда закричат соловьи,
И до первого снега вокруг
Длится долгое, сладкое время любви -
Время ловли друзей и подруг.

Но для тех, кто на лестницах черных живет
Средь окурков и чьих-то плевков,
Открыта сразу на целый год
Охота на дураков.

Ежедневно ведем мы свою игру,
Но не смотрим друг другу в глаза,
Потому что ты врешь. И я тоже вру.
И неважно, кто что сказал.

И неважно, что есть у тебя жена,
И ребенку четвертый год,
И то, что я тоже сплю не одна,
Ведь лестница нас сведет.

И безумная нежность в твоих руках.
И склоняется вновь голова.
И сезон охоты на дурака
Вступает в свои права.

И льется беседа из общих фраз,
Но думаем о другом.
Дело не в том, кто же из нас
Окажется дураком,

Не в том, что один другого убьет
Парой незначащих слов...
Важно одно - никому не везет
В охоте на дураков.

И вот охотник ружье к виску,
Подносит судьбу кляня.
Теперь ты понял мою тоску?
Это все про меня.

1990(?)

* * *

Который уж - ну который - март!?
М.Цветаева

О, вечный мальчишка, холодный, как слово "февраль",
С тобою мы схожи, как сходятся ветер и сталь.
Свободны, беспечны, безбожно-дерзки и смелы,
Летим мы сквозь вечность, звеня опереньем стрелы.

Хороший стрелок две стрелы не пошлет в одну цель,
И март разлучит, разобьет нас - февраль и апрель.
Мы мимо проходим, ведь ветру не свойственна грусть,
И сталь не рыдает, и я твоим шуткам смеюсь.

Но там в запределе, в немыслимой синей дали
Есть место, где все параллели сходиться б могли.
Туда устремляется путь, и хоть вечен полет,
Сталь ему не согнуть, ветер не повернуть,
Ну, а март? - Он пройдет.

1990

* * *

Да, это осень. Пойми это старая, стылая,
сирая, серая осень.
Это грустный, пропетый, пропитый сентябрь.
И на подмостках средь медно-пылающих сосен
Лето дает свой последний прощальный спектакль.
Лето уходит, как бывшая прима, мучительно так.

Это - лето уходит от нас навсегда.
Опадает на мокрый асфальт в городах.
Увядает оно над полями,
Улетает оно с журавлями.
Это - осень приходит и с нею беда.

Как бесстыдно-бессмысленны
и беспощадны кулисы.
Это лето бездарнее провинциальной актрисы.
И фальшивят, и стонут охрипшие трубы.
И заносит меня вновь на чертовы эти кулички.
И сжимаются болью засохшие губы..

Ты не жди и не помни - любовь без тепла не жива.
Высыхает трава, опадает листва.
Наступают дожди. И печален гастролей финал.
Не зови и не жди. Я уже целый месяц мертва.
И пустынен, и холоден зрительный зал..

А тогда, по весне, мы играли, как Гаррик и Кин.
Мы смеялись во сне. Мы не верили в сумраки зим.
Мы срывали аншлаги все лето, всю жизнь напролет.
Но обвисли все флаги.
И на белой бумаге
Одинокая надпись - "кончается год"..

1990

* * *

- От сумы да от тюрьмы зарекаться нечего.
Ум и разум хорошо, только лучше - два.
- Как мне хочется сейчас слова человечьего!
Ну, а слышу от тебя стертые слова.
- Нянек семь, дитя одно, а святая троица...
- Мне б уткнуться головой в теплое плечо!
- Утро вечера мудрей, спи и все устроится.
- А у меня бессоница, вся загвоздка в чем.
Экая безделица, даром, что бездельница...
- А пять на два не делится и незачем делить.
Мелет воду мельница, и бугай не телится.
- Слова все так затасканы, честней не говорить.
Ну, что тебе стоит помолчать немножко?
И схватить за шиворот, и ногою пнуть?
И сказать так ласково: "Скатертью дорожка"?
- Ну, зачем же скатертью? Лучше в "добрый путь".
Ведь молодым у нас везде дорога,
А старикам у нас везде почет.
- Милый, ну заткнись ты,ради бога!
Вот ведь дурень, но зато - плечо.

1990